Неточные совпадения
Сняв венцы с голов их, священник прочел последнюю молитву и поздравил молодых. Левин взглянул на Кити, и никогда он не видал ее до сих пор такою. Она была прелестна тем новым сиянием счастия, которое было на ее лице. Левину хотелось сказать ей что-нибудь, но он не знал, кончилось ли. Священник вывел его из затруднения. Он улыбнулся своим добрым
ртом и тихо сказал: «
поцелуйте жену, и вы
поцелуйте мужа» и взял у них из рук свечи.
— Я знал, я знал! — повторял он свою любимую фразу и, схватив ее руку, которая ласкала его волосы, стал прижимать ее ладонью к своему
рту и
целовать ее.
Она услыхала голос возвращавшегося сына и, окинув быстрым взглядом террасу, порывисто встала. Взгляд ее зажегся знакомым ему огнем, она быстрым движением подняла свои красивые, покрытые кольцами руки, взяла его за голову, посмотрела на него долгим взглядом и, приблизив свое лицо с открытыми, улыбающимися губами, быстро
поцеловала его
рот и оба глаза и оттолкнула. Она хотела итти, но он удержал ее.
— Вот так, — сказала она, взяв руку мужа, поднося ее ко
рту и дотрогиваясь до нее нераскрытыми губами. — Как у архиерея руку
целуют.
Больной удержал в своей руке руку брата. Левин чувствовал, что он хочет что-то сделать с его рукой и тянет ее куда-то. Левин отдавался замирая. Да, он притянул ее к своему
рту и
поцеловал. Левин затрясся от рыдания и, не в силах ничего выговорить, вышел из комнаты.
Она сделала всё, что могла, — она подбежала к нему и отдалась вся, робея и радуясь. Он обнял ее и прижал губы к ее
рту, искавшему его
поцелуя.
Серпуховской
поцеловал во влажные и свежие губы молодца вахмистра, и, обтирая
рот платком, подошел к Вронскому.
Я знаю, старые кавказцы любят поговорить, порассказать; им так редко это удается: другой лет пять стоит где-нибудь в захолустье с
ротой, и
целые пять лет ему никто не скажет «здравствуйте» (потому что фельдфебель говорит «здравия желаю»).
— А я, брат, — говорил Ноздрев, — такая мерзость лезла всю ночь, что гнусно рассказывать, и во
рту после вчерашнего точно эскадрон переночевал. Представь: снилось, что меня высекли, ей-ей! и, вообрази, кто? Вот ни за что не угадаешь: штабс-ротмистр
Поцелуев вместе с Кувшинниковым.
— Вправду?
Целых сто двадцать? — воскликнул Чичиков и даже разинул несколько
рот от изумления.
Толпа голодных рыцарей подставляла наподхват свои шапки, и какой-нибудь высокий шляхтич, высунувшийся из толпы своею головою, в полинялом красном кунтуше с почерневшими золотыми шнурками, хватал первый с помощию длинных рук,
целовал полученную добычу, прижимал ее к сердцу и потом клал в
рот.
Соня упала на ее труп, обхватила ее руками и так и замерла, прильнув головой к иссохшей груди покойницы. Полечка припала к ногам матери и
целовала их, плача навзрыд. Коля и Леня, еще не поняв, что случилось, но предчувствуя что-то очень страшное, схватили один другого обеими руками за плечики и, уставившись один в другого глазами, вдруг вместе, разом, раскрыли
рты и начали кричать. Оба еще были в костюмах: один в чалме, другая в ермолке с страусовым пером.
Клим обнял ее и крепко закрыл горячий
рот девушки
поцелуем. Потом она вдруг уснула, измученно приподняв брови, открыв
рот, худенькое лицо ее приняло такое выражение, как будто она онемела, хочет крикнуть, но — не может. Клим осторожно встал, оделся.
Потом он шагал в комнату, и за его широкой, сутулой спиной всегда оказывалась докторша, худенькая, желтолицая, с огромными глазами. Молча
поцеловав Веру Петровну, она кланялась всем людям в комнате, точно иконам в церкви, садилась подальше от них и сидела, как на приеме у дантиста, прикрывая
рот платком. Смотрела она в тот угол, где потемнее, и как будто ждала, что вот сейчас из темноты кто-то позовет ее...
Марфенька зажала ей
рот поцелуем.
Она все металась и стонала, волосы у ней густой косой рассыпались по плечам и груди. Он стал на колени,
поцелуями зажимал ей
рот, унимал стоны,
целовал руки, глаза.
Позовет ли его опекун посмотреть, как молотят рожь, или как валяют сукно на фабрике, как белят полотна, — он увертывался и забирался на бельведер смотреть оттуда в лес или шел на реку, в кусты, в чащу, смотрел, как возятся насекомые, остро глядел, куда порхнула птичка, какая она, куда села, как почесала носик; поймает ежа и возится с ним; с мальчишками удит рыбу
целый день или слушает полоумного старика, который живет в землянке у околицы, как он рассказывает про «Пугача», — жадно слушает подробности жестоких мук, казней и смотрит прямо ему в
рот без зубов и в глубокие впадины потухающих глаз.
Бабушка
поцелуем зажала ей
рот.
— Жениться вздумал, чуть не убил меня до смерти вчера! Валяется по ковру, хватает за ноги… Я браниться, а он
поцелуями зажимает
рот, и смеется, и плачет…
Она затворила ему
рот маленькой рукой — и он…
поцеловал руку.
Он засмеялся и внезапно обнял ее и
поцеловал в губы, как, бывало, делывал мальчиком. Она вырвалась от него и вытерла
рот.
— А любовь… вот кому! — сказала она и вдруг обвилась руками около шеи Райского, затворила ему
рот крепким и продолжительным
поцелуем.
Райский постучал опять, собаки залаяли, вышла девочка, поглядела на него, разиня
рот, и тоже ушла. Райский обошел с переулка и услыхал за забором голоса в садике Козлова: один говорил по-французски, с парижским акцентом, другой голос был женский. Слышен был смех, и даже будто раздался
поцелуй…
Он налетел на мать и
поцелуем залепил ей
рот.
Он подошел, взял ее за руку и
поцеловал. Она немного подалась назад и чуть-чуть повернула лицо в сторону, так, что губы его встретили щеку, а не
рот.
В
целой чашке лежит маленький кусочек рыбы, в другой три гриба плавают в горячей воде, там опять под соусом рыбы столько, что мало один раз в
рот взять.
Священник, разговаривая с смотрителем, совал крест и свою руку в
рот, а иногда в нос подходившим к нему арестантам, арестанты же старались
поцеловать и крест и руку священника.
Появление Хины среди такого мертвого вечера было
целым событием, и Верочка по-детски заглядывала ей прямо в
рот, откуда, как сухой горох из прорванного мешка, неудержимо сыпались самые удивительные новости.
Итак, несмотря на то, что жизнь Агриппины Филипьевны была открыта всем четырем ветрам, бурям и непогодам, она произвела на свет
целую дюжину маленьких
ртов.
По
целым неделям у него не бывало во
рту куска сахару, по
целым месяцам никакого фрукта, ни куска телятины или пулярки.
Но я торопливо хватаю первое, удобное для моей
цели, что попалось под руку, — попалась салфетка, потому что я, переписав письмо отставного студента, сел завтракать — итак, я схватываю салфетку и затыкаю ему
рот: «Ну, знаешь, так и знай; что ж орать на весь город?»
Он показывал мышат, которые под его команду стояли и ходили на задних лапах, волоча за собою длинные хвосты, смешно мигая черненькими бусинами бойких глаз. С мышами он обращался бережно, носил их за пазухой, кормил изо
рта сахаром,
целовал и говорил убедительно...
Лиза взглянула на мать, а Марья Дмитриевна приняла болезненный вид; но Лаврецкий не дал ей разинуть
рта и тут же
поцеловал у ней обе руки.
Тут случилось что-то необыкновенное, что Таисья сообразила только потом, когда опомнилась и пришла в себя. Одно слово о «змее» точно ужалило Аглаиду. Она накинулась на Енафу с
целым градом упреков, высчитывая по пальцам все скитские порядки. Мать Енафа слушала ее с раскрытым
ртом, точно чем подавилась.
То Арапов ругает на чем свет стоит все существующее, но ругает не так, как ругал иногда Зарницын, по-фатски, и не так, как ругал сам Розанов, с сознанием какой-то неотразимой необходимости оставаться весь век в пассивной роли, — Арапов ругался яростно, с пеною у
рта, с сжатыми кулаками и с искрами неумолимой мести в глазах, наливавшихся кровью; то он ходит по
целым дням, понурив голову, и только по временам у него вырываются бессвязные, но грозные слова, за которыми слышатся таинственные планы мировых переворотов; то он начнет расспрашивать Розанова о провинции, о духе народа, о настроении высшего общества, и расспрашивает придирчиво, до мельчайших подробностей, внимательно вслушиваясь в каждое слово и стараясь всему придать смысл и значение.
Аркаша Шкарин заболел не опасной, но все-таки венерической болезнью, и он стал на
целых три месяца предметом поклонения всего старшего возраста (тогда еще не было
рот).
— Глупенький мо-ой! — воскликнула она смеющимся, веселым голосом. — Иди ко мне, моя радость! — и, преодолевая последнее, совсем незначительное сопротивление, она прижала его
рот к своему и
поцеловала крепко и горячо,
поцеловала искренне, может быть, в первый и последний раз в своей жизни.
Он уже хотел перейти к теории любовных чувств, но, к сожалению, от нетерпения поспешил немного: он обнял Любку, притянул к себе и начал ее грубо тискать. «Она опьянеет от ласки. Отдастся!» — думал расчетливый Симановский. Он добивался прикоснуться губами к ее
рту для
поцелуя, но она кричала и фыркала в него слюнями. Вся наигранная деликатность оставила ее.
Ведь ты только мешаешь ей и тревожишь ее, а пособить не можешь…» Но с гневом встречала такие речи моя мать и отвечала, что покуда искра жизни тлеется во мне, она не перестанет делать все что может для моего спасенья, — и снова клала меня, бесчувственного, в крепительную ванну, вливала в
рот рейнвейну или бульону,
целые часы растирала мне грудь и спину голыми руками, а если и это не помогало, то наполняла легкие мои своим дыханьем — и я, после глубокого вздоха, начинал дышать сильнее, как будто просыпался к жизни, получал сознание, начинал принимать пищу и говорить, и даже поправлялся на некоторое время.
— Справедливое слово, Михайло Поликарпыч, — дворовые — дармоеды! — продолжал он и там бунчать, выправляя свой нос и
рот из-под подушки с явною
целью, чтобы ему ловчее было храпеть, что и принялся он делать сейчас же и с замечательной силой. Ванька между тем, потихоньку и, видимо, опасаясь разбудить Макара Григорьева, прибрал все платье барина в чемодан, аккуратно постлал ему постель на диване и сам сел дожидаться его; когда же Павел возвратился, Ванька не утерпел и излил на него отчасти гнев свой.
Сенечка, напротив того, и спал как-то не по-человечески: во-первых, на ночь умащал свое лицо притираньями; во-вторых, проснувшись,
целый час рассматривал, не вскочило ли где прыщика, потом
целый час чистил ногти, потом
целый час изучал перед зеркалом различного рода улыбки, причем даже
рот как-то на сторону выворачивал, словно выкидывал губами артикул.
В эту минуту дети гурьбой вбежали в гостиную. И все, точно не видали сегодня матери, устремились к ней здороваться. Первая, вприпрыжку, подбежала Нонночка и долго
целовала Машу и в губки, и в глазки, и в подбородочек, и в обе ручки. Потом, тоже стремительно, упали в объятия мамаши Феогностушка и Смарагдушка. Коронат, действительно, шел как-то мешкотно и разинул
рот, по-видимому, заглядевшись на чужого человека.
Мне сейчас стыдно писать об этом, но я обещал в этих записках быть откровенным до конца. Так вот: я нагнулся — и
поцеловал заросший, мягкий, моховой
рот. Старуха утерлась, засмеялась…
Тогда она повелительно заговорила около самого его
рта, и слова ее были как быстрые трепетные
поцелуи...
— Ах ты, мошенница, куда забралась! — Рафальский повернул голову и издал губами звук вроде
поцелуя, но необыкновенно тонкий, похожий на мышиный писк. Маленький белый красноглазый зверек спустился к нему до самого лица и, вздрагивая всем тельцем, стал суетливо тыкаться мордочкой в бороду и в
рот человеку.
Ходят, братец, слоняются
целый день, точно время-то у них на золотники продается, а посмотришь, в результате оказывается, что в таком-то месте часа три прождал, чтоб иметь счастие поганым образом искривить
рот в улыбку при виде нужного лица, в другом месте два часа простоял, но и этого счастья не дождался.
— Дело в том, — объяснил ей Семигоров, — что общество ваше хотя и дозволенное и
цели его вполне одобрительны, но пальца ему в
рот все-таки не клади.
— Перестаньте это говорить! Вы должны меня хорошо знать, — сказала Полина, слегка заслоняя ему
рот, причем он
поцеловал у ней руку, и оба пошли и генеральше.
Он увидал свою маленькую комнатку с земляным неровным полом и кривыми окнами, залепленными бумагой, свою старую кровать с прибитым над ней ковром, на котором изображена была амазонка, и висели два тульские пистолета, грязную, с ситцевым одеялом постель юнкера, который жил с ним; увидал своего Никиту, который с взбудораженными, сальными волосами, почесываясь, встал с полу; увидал свою старую шинель, личные сапоги и узелок, из которого торчали конец мыльного сыра и горлышко портерной бутылки с водкой, приготовленные для него на бастьон, и с чувством, похожим на ужас, он вдруг вспомнил, что ему нынче на
целую ночь итти с
ротой в ложементы.
— Эх, матушка Анна Павловна! да кого же мне и любить-то, как не вас? Много ли у нас таких, как вы? Вы цены себе не знаете. Хлопот полон
рот: тут и своя стройка вертится на уме. Вчера еще бился
целое утро с подрядчиком, да все как-то не сходимся… а как, думаю, не поехать?.. что она там, думаю, одна-то, без меня станет делать? человек не молодой: чай, голову растеряет.